Бог видящий меня

“Помоги нам узнать ее сердце”. 

Мои новые знакомые пригласили меня на кофе. И я, собрав по кусочкам энергию, которой осталось очень мало после праздников, несмотря на огромное желание просто остаться дома с книжкой, пошла: надо ведь строить отношения на этом новом для нас месте. Хоть и неохота уже, потому что новые знакомства означают, что я оказываюсь в роли слушателя, ведь я тут новенькая, и это передо мной стоит огромная задача вписаться сюда, в ритм этих новых людей. 

И женщина в этом узком кругу, после того, как мы выпили кофе и обсудили разные новости, помолилась обо мне вот так: «Помоги нам узнать ее сердце». Простые слова, но резанули они меня. 

С нашими переездами и глубокой вовлеченностью в служение я, можно сказать, считаю себя чуть ли не профессионалом в построении новых отношений. Может, звучит как-то странно — и понимаю, что это слово придает всему делу оттенок искусственности, что ли. Но я скорее имею ввиду, что я понимаю, насколько намеренными должны быть усилия, и как подходить к этому делу с мудростью и терпением, надеясь на то, что Бог дал силы на все: на долгое выслушивание историй, на терпение, когда люди долго не хотят выходить на более глубокий уровень разговора и отношений, на то, что часто и в большинстве случаем мои усилия останутся однобокими, взаимными. 

За эти годы я привыкла как-то мириться с тем, что мое желание, чтобы и меня искали в отношениях, и меня пытались узнать, и мне задавали вопросы, не будет восполненным так, как это стремлюсь делать я. Так вот все эти годы и приглашаю людей в гости, не ожидая от них, что они пригласят меня в свой мир. Ну что ж, так оно и было и есть — пусть греются у моего огонька, и не дадут мне свой. Ничего страшного, ведь я греюсь о огня моего Бога, который пригласил меня в Свой дом, за Свой стол.

 Нет, у меня есть настоящие друзья, которым всегда интересно что там со мной происходит и чье сердце всегда распахнуто для меня. Это дар, который я не принимаю просто как данность. 

И все таки, когда эта женщина помолилась вот так о них, чтобы Бог помог ей узнать мое сердце, это всколыхнуло сердце, и то самое желание, та тоска быть узнанной и видимой и по-настоящему принятой, всплыла наверх. 

Что с ним делать, с этим желанием? Греховное ли это желание? Вправе ли я ожидать, чтобы и мне задавали вопросы? Чтобы и меня слушали, не вталкивая мне слова в рот и не делая разные замечания и выводы, не выслушав толком, что я думаю, о чем я радуюсь и о чем тоскую? Что наступит момент, когда люди не будут просто пользоваться моими ушами, но захотят узнать и мое сердце? 

Возможно, это желание само по себе не греховно. Возможно, это желание само по себе — только флажок, что я создана для КОГО-ТО, чтобы познавать КОГО-ТО и быть познанной КЕМ-ТО. И что желание быть увиденной на самом деле — желание быть видимой Богу. Как Агарь в пустыне, я могу успокоиться в простом факте, что Бог видит меня. Он знает меня. 

И только в Его присутствии и в Его внимании я найду настоящий покой. Он задает вопросы и выискивает меня, как когда-то искал Адама. Он ведет меня,как свою овечку по Своим тропам, и я ни в чем не буду нуждаться. Он хочет, чтобы каждая трещина и дыра в моем сердце была наполнена только Им. 

И та моя тоска — она хорошая, правильная тоска, когда я обращаюсь с ней к Богу, к единственному источнику жизни. Та моя тоска, однако, может быстро превратиться в горечь, если я привяжу ее к той самой женщине, помолившейся обо мне и превращу эту тоску в ожидание и надежду на плоть: “Ну что, когда ты меня пригласишь и заметишь и уделишь мне время?”

Так что буду надеяться, что когда-то Бог ответит на ту ее молитву. А пока — буду стремиться узнать ее сердце, просто потому, что меня знает и видит Бог.