Эмоции на поприще мамы

Продолжаю делиться с вами тем, как я сама с собой занимаюсь душепопечением на этом отрезке моего материнства. Первый пост читать тут.

Какой грех особенно крепко липнет ко мне сейчас, на этом отрезке моего поприща?

Как это было ни странно, но за эти месяцы мне особенно стало ясно, что все наши эмоции нужно проживать с Богом, и если мы не приносим Ему свои эмоции, то плоть обязательно возьмет контроль над ними и превратит в нечто свое, плотское. Что бы мы ни чувствовали, что бы мы ни думали и не желали, нужно и важно приносить ко кресту – только так мы можем видеть эти самые чувства и желания в истинном свете, очищать их от всякого себялюбия и жить для Бога.

 Приведу пример.

Испытывать грусть из-за скорого прощания с дочей – естественно. Плакать, разбирая ее старые фотографии, тоже нормально и вполне ожидаемо. Испытывать скорбь от разных сожалений – тоже нормально. Вспоминать с грустью ее личико и распахнутое сердце, когда она внимательно слушала или что-то рассказывала нам – очень даже понятно. 

Но вот что я заметила – если я не буду приносить все это Богу и не вверять ее снова и снова Богу, то очень скоро эти чувства окрасятся в эгоистическое стремление прижать ее к себе, никуда не отпускать и в ней искать свое утешение и оправдание. Грусти, не подчиненной любви Христа, будет всего мало, и она будет искать поводов поиграть на чувстве вины или страхе. И вместо того, чтобы думать в первую очередь о том, что надо ей, и что лучше для нее, она будет требовать – вслух или подспудно – чтобы ее утешили, заметили, отплатили добром и проч.

 У дочи плотный график, и были моменты, когда вместо нас она выбирала провести свое свободное время со своими друзьям. И в такие моменты моей плоти очень хотелось – и иногда удавалось – сказать, надув губы: «А как же мы? Разве тебе не все равно?» На что она, мягкая душой, отзовется обязательно.

Не говорю, что мы теперь совсем ничего не говорим. Иногда мне надо было сказать/попросить ее провести с нами время – но это должно было исходить из сердца, наполненного Богом и Его мудростью, а не жалостью к себе и обидой. Как я писала выше, мне так важно, чтобы она видела полноту любви Бога – и она не увидит ее, если я использую ее, чтобы наполнить себя.

 Что же я делала тогда со своей грустью? Почему я говорю о грусти в свете моей борьбы с грехом?

Я применяла Галатам 2:9-10 и 5:24. Более подробно я разъясняю эти стихи вот тут. И применяя к грусти, я приносила эти чувства Ему и просила Его очистить их от всякого себялюбия. Крестом Христа я мертва для всякой жалости к себе, эгоизма и стремления получить удовлетворение от других людей. Без Христа моя естественная тенденция – прирасти корням к человеку и сказать: в тебе все мои ответы и мой смысл. Но я принадлежу Христу теперь, и независимо от того, рядом ли этот человек, обращает ли он на меня должное внимание, достаточно ли он благодарен за мои усилия – все это не имеет веса, а только факт, что я «спрятана во Христе».

И тогда, освобожденная от происков плоти все использовать для себя, я находила свободу думать о ней и молиться о ее благе. Грусть от разных сожалений не висела надо мной облаком и грусть, хоть и присутствовала еще, не удерживала меня от всего главного, что я хотела ей дать в эти последние месяцы.

Еще одна эмоция, которую мне нужно было прибить ко кресту – это страх. А вдруг я не успею научить ее варить суп, а вдруг она уловит лжеучения, а вдруг она, выйдя из нашего дома, а вдруг она свяжется с каким-то молодым человеком, у которого уже испорчен разум порнографией — подозрение, имеющее вес, учитывая насколько поглощены сегодняшние подростки социальными сетями. 

Этот страх, думаю, знаком не только мне. Мир такой страшный и непредсказуемый — как бы я ни хотела растянуть свои руки или расширить границы своего ума, чтобы сопровождать ее везде, руководя ее и направляя — но снова и снова я утыкаюсь в стены своей ограниченности, своей человекости. И в этой стене — дверь доверия, в которую Бог приглашает меня, зовет меня. Знаю, что для того чтобы войти в эту дверь, мне надо будет сказать-признать-заявить: «Я всего лишь человек, а Ты — Бог. И это хорошо и приятно моей душе». Что войдя в эту дверь-доверие, я могу успокоиться. Но сначала мне нужно оставить у креста греховную склонность бороться против вот этих стен своей ограниченности, греховную тенденцию верить, что Бога недостаточно на то, чтобы использовать все в этом мире для Его блага — и греховное желание самой определять, что есть благо, а что нет. 

Эта дверь — дверь доверия Богу — всегда открыта, и чтобы войти в нее, мне необходимо применить к себе Евангелие: «Те, кто принадлежит Христу, распяли свою плоть со страстями и желаниями» (Гал. 5:24). Только так я могу жить полнотой жизни во Христе и приносить добрый плод святости и любви во Христе. Только так я смогу не только смотреть с уверенностью в будущее, но и учить ее быть уверенной в Боге, а не своих силах, и иметь трезвый ум.